Полковник и его разоблачения

Вчера члены "комитета 25 января" господа Стрелков и Лимонов озвучили серьёзное расхождение во взглядах по вопросу статуса и структуры оного комитета. Разумеется, расхождения такого рода в любом организаторском деле - вещь совершенно обычная, и факт оных вряд ли мог бы стать предметом внимания посторонних. Поспорят господа, да и придут к какому-то там консенсусу.

Однако же внимание посторонних привлекло нечто другое. И не просто привлекло внимание, но заставило испытать чувство лёгкого... как бы это сказать подцензурненько... недоумения... А именно - в пылу спора полковник ФСБ в отставке господин Гиркин (Стрелков) обвинил Лимонова в... связях с ФСБ.  Причём обвинил в аспекте явно негативном: де по наущению оной нехорошей организации Лимонов и занял свою несопадающую позицию по вопросам организации комитета.

Подобный разрыв шаблона требует от стороннего наблюдателя слишком уж сильного расширения сознания для восприятия произошедшего.  Почему связь с ФСБ в глазах полковника, честно выслужившего свои погоны в оной организации, стала компрометирующим обстоятельством? Является ли получение военной пенсии от ФСБ г-ном полковником фактом связи с оной организацией, или должно называться как-то по-другому? А дружеское общение отставного полковника с товарищами по службе подпадает под определение "связи с ФСБ" или не попадает? И если попадает, то компрометирует ли этот факт отставного полковника или нет? И если полковнику можно, то почему Эдичке нельзя?

Боюсь, без ответа на эти вопросы уважаемым психиатрам будет сложно дать окончательное заключение о масштабах эпидемии шизофрении, охватившей г. Москву. Если ранее высказывались предположения, что оная шизофрения поразила исключительно обитателей Кремля, обозвавших пилотов старых советских самолётов космонавтами и гоняющих их туда-сюда по принципу игры "вводим-выводим", то сейчас приходится с грустью констатировать, что сиё заразное заболевание вырвалось за кремлёвскую стену и овладевает всё более широкими массами москвичей.